Агностицизм (от греч. труднодоступный занию), философское учение, согласно которому не может быть совсем решен вопрос об истинности зания, получена беспристрастная черта окружающей человека реальности. Диалектический материализм, признавая объективность мира, признает и его познаваемость, способность населения земли достигать беспристрастной правды.
Позиция агностицизма делилась в истории философии представителями идеализма (в особенности личного), а в неких случаях, — и материализма. Это событие служит в диалектическом материализме основанием для выделения вопроса о познаваемости мира в качестве 2-ой стороны основного вопроса философии.
Термин «агностицизм» введён английским естествоиспытателем Гексли в 1869, но выражение позиции агностицизма есть возможность найти уже в древней философии, а именно у Протагора, софистов, в древнем скепсисе. Начальные формы агностицизма появились в связи с обнаружением несовершенства, изменчивости познания. Это отдельно относилось к дилемме начальных оснований всего сущего: уже на ранешних ступенях развития философии было предложено огромное количество вариантов картины мироздания, любая из которых опиралась на собственный особенный набор подобных первоначал либо на одно из их; однако ни один из вариантов не обладал достаточной логической уверительностью. Понимание этого факта и породило скепсис, а его последней формой выступил агностицизм — принципное отрицание способности проникания разума в подлинную сущность вещей.
Более поочередно в истории философии агностицизма проведён в системе Юма. Утверждая, что единственным источником зания является опыт, Юм исходил из невозможности подвергнуть его проверке, а отсюда следовала, по его воззрению, и невозможность установить адекватность меж данными опыта и беспристрастным миром. К примеру, понятие причинности появляется как итог неоднократного повторения следования 1-го явления за другим. Обобщая эту повторяемость, мышление делает вывод о существовании причинно-следственной связи меж надлежащими явлениями. Но в реальности, считал Юм, таковой вывод есть только продукт мышления. Аналогичным образом и всё зание имеет дело только с опытом и принципно не может выйти за его пределы, а поэтому не может судить о том, каково отношение меж опытом и реальностью.
Точка зрения Юма и его предшественников явилась типичным выражением осознания того, что зание не есть обычное копирование реальности, а является сложным процессом освоения объекта субъектом, причём в этом процессе почти все определяется творческой активностью субъекта. Однако в том случае у Юма этот тезис получил быстрее негативное выражение, то Кант сделал принципиальный шаг в раскрытии его положительного содержания. Положив в основание собственной теоретико-познавательной концепции резкое разграничение «вещи внутри себя» (которая недосягаема занию как такая) и «вещи для нас», т. е. практически приняв позицию агностицизма, Кант использовал это разграничение как отправную точку для анализа внутренней активности познающего мышления. Отсюда появилась его постановка вопроса об критериях зания, в том числе и критериях самого опыта. Один ряд этих критерий создаётся самим объектом, иной — познающим субъектом. Отсюда, по Канту, следует, что в продукте зания нужно различать то, что принадлежит самому объекту, и то, что привнесено природой мышления. Анализируя эту последнюю, Кант указывал на существование т. н. априорных форм эмоциональности и рассудка. Эти формы, будучи характерны только субъекту, упорядочивают чувственный опыт и т. о. прямо участвуют в формировании системы познания. Позицию Канта есть возможность подвергать рассмотрению как логическое окончание полосы агностицизма. Показав, что чисто логическим путём нереально установить соответствие меж беспристрастным миром и системой познания и что природа зания не может быть раскрыта в отсутствие специального анализа познавательных способностей субъекта, Кант — и конкретно в силу характерного ему агностицизма — практически тормознул на полпути. Настаивая на существовании принципной границы меж занием и реальностью, он не сумел разъяснить, каким образом зание наращивает мощь населения земли в овладении им природой.
В неких направлениях и школах послекантовской буржуазной философии элементы агностицизма оказываются очень жизнестойкими, отдельно в области общественного зания. Это сначала типично для разных школ позитивизма и неопозитивизма.
В текущее время одним из соответствующих выражений агностицизма является гносеологическая позиция т. н. конвенционализма, согласно которой отношение меж фактом и относящимся к нему выражением — чисто условно, так как может быть описание 1-го и такого же факта в разных высказываниях. Отсюда делается вывод о произвольности зания. Однако в реальности меж разными языками описания обычно могут быть установлены довольно жёсткие соответствия, не говоря уже о том, что разные, описания, в том случае они соответствуют реальности, предоставляют в принципе однообразный итог при их практическом применении.
Иной соответствующей для неопозитивизма формой агностицизма является отказ от какого бы то ни было решения вопроса об отношении зания и реальности под предлогом того, что этот вопрос относится к числу «метафизических» и не допускает «серьезного» решения. Неубедительность этой позиции доказывается уже самой историей неопозитивизма, который, вопреки сначало провозглашенным тезисам, всё более и поболее вовлекается в обсуждение «метафизических» заморочек.
Позицию агностицизма защищает и критичный реализм. Один из основных представителей этого направления, Сантаяна, утверждает, к примеру, что зание носит принципно символический нрав и что самое огромное, на что есть возможность возлагать, — это окружить объект подходящей символикой, а потом, может быть, средством успешного проникания воображения (которое само по себе недостоверно), понять суть объекта. Согласно Сантаяне, убеждение в истинности зания коренится в конечном счёте в характерной человеку животной вере. Эта, как и все другие разнообразные современные формы агностицизма, основывается на преувеличении отдельных сторон процесса зания, на игнорировании органической связи мышления и предметно-практической деятельности.
Развивая поставленную германским традиционным идеализмом делему активной природы зания, диалектический материализм подверг поочередной критике кантовский агностицизм. В работах К. Маркса, Ф. Энгельса и В. И. Ленина было показано, что действенность, «посюсторонность» мышления нельзя установить, оставаясь на точке зрения созерцательного подхода, что для этого нужно разглядеть само мышление как момент целостной предметно-чувственной деятельности человека, причём сам человек должен быть понят как исторически-конкретный публичный субъект. Тем обоснование истинности зания, подтверждение соответствия меж занием и реальностью было перенесено из сферы умозрения в сферу практики. В том случае общественно-историческая практика позволяет человеку всё более наращивать свою власть над природой, улучшать общественые дела, развивать способы и средства мыслительной деятельности, то это означает, что зание всё более правильно отражает реальность. К примеру, расшифровка генетического кода обосновывается не только лишь и даже не столько чисто теоретическими соображениями, однако сначала тем фактом, что она открывает путь к реальному управлению конфигурацией природы живых организмов.
Источник материала Интернет-сайт
Array