СОФИЯ, Премудрость (греч. Sophia, «мастерство», «знание», «мудрость», евр. hochemah) — в религиозных представлениях иудеев и христиан: олицетворённая мудрость Бога. Термин появился в Древней Греции. У Гомера он встречается в купе с именованием богини Афины применительно к делу строительства, художества и ремесла. Сама Афина числилась олицетворением мудрости.
В ветхозаветной традиции понятие Премудрости приобретает личностный нрав. Позднебиблейская дидактическая литература (книжки «Премудрость Соломона», «Премудрость Иисуса, отпрыска Сирахова») даёт образ «Премудрости Божией» как личного существа — порождения верховного Отца, близкого к Нему до тождества: «Она есть дыхание силы Божией и незапятнанное излияние славы Вседержителя» (Прем. Сол. 7:25 и след.), вышедшего «из уст Всевышнего» (Иис. Сир. 24:3). Премудрость по отношению к Богу — это Его устрояющая мир воля. Она описывается как «художница» (Притч. 8:27-31), созидающая мир по законам божественного промысла; в природу этой космогонической Софии-«художницы» заходит также «веселие». Созидаемый и обустраиваемый Дом — один из основных знаков библейской Премудрости (Притч. 9:1 и др.). В раввинистической и поздней гностической мысли София сближалась с материнской изначальностью. Специфику Софии составляет женственная пассивность, сопряжённая с материнским плодородием, её «веселие», также глубинная связь с космосом и с населением земли, за которое она заступается.
Христианство принимает личностное осознание Софии. Ориген обрисовывает её как «бестелесное бытие
разнообразных мыслей, объемлющее логосы мирового целого», однако тогда же как «одушевлённое и вроде бы
живое». В раннюю эру развития христианства представление о Софии сближалось с образом Христа-Логоса (1 Кор. 1:24 прямо определяет Иисуса Христа как «Божию силу и Божию премудрость»), а потом и с Духом Святым. В российской православной традиции митрополит Илларион обрисовывает крещение Руси как приход «Премудрости Божией». Софии были посвящены построенные в XI в. три главные российские церкви (в Киеве, Новгороде и Полоцке). На российской почве к XV — XVI вв. складывается богатая иконография Софии, где София изображается в виде ангела, её лик и руки — пламенного цвета, а за спиной — два крыла. Она одета в царское облачение, на голове — золотой венец. Ей предстоят молящиеся Дева Мария и Иоанн Креститель; над головой виден по пояс благословляющий Христос (являющий Собой её «главу»).
Личный вид Софии как в православной, так и в церковной традиции равномерно сближается с образом Девы Марии как просветлённого творения, в каком становится «софийным» и облагораживается весь космос. В христианской житийной традиции имя «София» носит также страдалица, казнённая в Риме во II в. совместно с дочерьми Верой, Надеждой и Любовью (имена символичны — «Мудрость» как мама трёх «теологических добродетелей»).
На Западе специально к символу Софии обращаются только германские мистики (Г. Сузо, Я. Бёме), а позже — пиетисты (Г. Арнольд и др.). Религиозно-философской разработкой понятия «София» занимлся (с опорой на восточнохристианскую традицию) в конце XIX — нач. XX в. российский идеализм. Для В.С. Соловьёва София — это «…единство настоящее, не противополагающее себя множественности, не исключающее ее, однако… всё внутри себя заключающее» («Россия и Вселенская Церковь»). П.А. Флоренский рассматривал Софию «идеальную личность мира», «психическое содержание» разума Божества, как целомудрие, которым поддерживается целостность мира («Столп и утверждение истины»). Периодическим развитием круга мыслях софиологии занимался С.Н. Булгаков («Свет невечерний»).
Источники: